Едва хватило сил принять дрожащею рукой конверт...
И вдруг: "Он жив! Дедуся, милый! Ах! - и к его щеке щекой,
И закружилась с ним в обнимку. "Он жив! Он жив!"
"Ну дай-то Бог!" - старик растроганно слезинку
Смахнул и вышел за порог, дивясь, что сумка легче стала...
Она ж, присев возле стола, сперва конверт к губам прижала и лишь потом надорвала...
"Любимая!" - и лист неровный вдруг задрожал в её руках,
И в голубых глазах огромных предчувствием разлился страх,
И стал белей бумаги палец, следивший дрожью за строкой:
"Любимая! Мы отступаем,
Уже все наши за рекой.
Здесь только мы, а мост не взорван, а мост уже в руках врага...
И наш комбат сказал:"Позор нам"
и - "добровольцы два шага
вперёд!"
И сколько нас в живых осталось, мы тут же разом все к нему.
"Что ж, браво" - бросил он устало, и пятерых по одному
из строя вызвал.
Третьим с краю встал я... И он, суров и прям,
сказал: "На смерть вас посылаю, пишите письма матерям".
Потом добавил: " И невестам. В распоряженьи вашем час".
И вот, посуше выбрав место, и я пишу... в последний раз.
Пишу тебе... прости, что почерк так неразборчив, ты должна
понять: мне часа мало очень,
Что б всё сказать - мне жизнь нужна!
И я спешу, спешу, и сразу
Хочу о главном: минет срок
И ты, конечно, выйдешь замуж (я понимаю, я жесток).
Но ты ведь, кто тебя осудит, ты выйдешь, верность мне храня.
И у тебя сынишка будет... пусть не похожий на меня,
пусть...
Но я хочу, чтобы мальчонка был у тебя... на всё горазд,
И чтоб соломенная чёлка на лбу и крапинки у глаз...
Чтоб узнавала средь мальчишек ты даже издали его,
И чтоб однажды он услышал рассказ твой грустный про того,
Кто так хотел - прости мне это признанье - стать его отцом.
да не судьба...вот сгинул где-то...
Не важно где. Он был бойцом.
И ты, однажды ты поведай
Ему, оставив все дела,
что он не дожил до Победы,
Но умер, что б она была.
Чтоб снова добрым людям в лица ударил свет, рассеяв тьму,
Чтоб он, курносый, мог родиться и что б легко жилось ему.
Чтобы его поутру тропка то в лес, то к озеру вела,
Чтоб гром гремел, летела лодка вперёд и радуга цвела,
Чтоб гасли молнии, как спички, ударив в радугу - дугу,
Чтоб чья-то девочка с косичкой ждала его на берегу...
Любимая! Прощай... и снова кричу из дыма и огня:
"Любимая!.."
И это слово услышишь ты уж без меня."
...Два... три... четыре года длинных вдовела, каменней ствола,
Промёрзшего до сердцевины, чего-то всё ещё ждала.
Ждала в полях, ждала в деревне, ждала, тиха среди подруг,
Ждала, на все разуверенья одно ответствуя:"А вдруг?.."
А вдруг он жив... А вдруг от взрыва
Он увернулся - дива нет...
И ночь его от пули скрыла, и лес его припрятал след.
А вдруг он вышел к партизанам?..
А по ночам, под шорох вьюг, с полузакрытыми глазами
Лежала, думая: "А вдруг
О нём вот это -"Слава павшим"?..
А значит (мысли нет больней!), а значит, я сегодня старше
Его
почти на тыщу дней...
на тыщу дней!" - и лились слёзы
И, словно странница, - темно - стучала веткою берёза
в заиндевевшее окно...
